Состоялся открытый показ учебного спектакля "Послание изгнанных. Миражи Серебряного века"
28 сентября 2018 г. в 19 часов во Дворце культуры им. С.П.Горбунова (ул. Новозаводская, 27) состоялся открытый показ нового спектакля Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова «Послание изгнанных. Миражи Серебряного века» (16+).
----
На сцене множество часов разного размера, а в самом центре – металлический циферблат, словно тонущий в земле. Фоном – само собой тикание, а само действие происходит практически без слов. К чему слова, если можно все выразить в музыке и в танце – и напряжение, и испуг, и страсть? Таков спектакль «Послание изгнанных. Миражи Серебряного века», новая постановка Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова.
Сергей Землянский взялся за необъятную и трудную тему советской эмиграции и вневременности этих проблем. За основу взяты стихотворения поэтов Серебряного века, но переложены они в крайне неожиданной манере – чаще всего на сцене не произносят ни слова. Приходится буквально играть в угадывание – но на помощь всегда готовы прийти Никита Михалков и Инна Чурикова, чьи голоса зачитывают стихотворения в перерывах между сценками.
Академии кинематографического и театрального искусства Н.С. Михалкова вообще свойственна смелость решений и выбора материалов: в «Метаморфозах» студенты-выпускники ставят кажущиеся невозможными сценки по мотивам рассказов Чехова и Бунина. Ставить на сцене поэзию без слов кажется следующим логичным шагом на пути эксперимента и вызова – как режиссеру, так и актерам.
По всему видно, что работает профессионал: хореография и точность движений нередко завораживают, а вкупе с музыкой Павла Акинкина создают нужное настроение, скачущее в диапазоне от радости до ужаса. Персонажи кочуют из одной истории в другую, сюжеты тесно переплетаются в единое целое. Актеры качественно играют, а вокал Анастасии Сапачевой, одной из актрис, очень органично дополняет музыку.
Отношения между героями нередко выходят неловкими и мучительными, под стать своему времени, и эта болезненная ломкость удачно отражена и в хореографии момента, и в музыкальном сопровождении: стройная поначалу мелодия нередко уходит в диссонанс, все сильнее вызывающий напряжение при прослушивании. На эту же болезненность работает и свет, выхватывающий из темноты отдельные моменты или мечущийся по сцене, словно в горячечном припадке. Свет вообще играет важную роль в спектакле, разделяя сцену на несколько отдельных зон и перекидывая между ними мостики по необходимости.
Практически полное отсутствие слов в спектакле заставляет мозг судорожно искать ответы и интерпретировать увиденное снова и снова, а с учетом того, что практически ничего здесь не проговаривается напрямую, играть с собственным воображением приходится постоянно. Зачитываемые стихотворения не всегда приходят на помощь: поэзия нередко строится таким образом, что практически полностью состоит из отдельных образов.
Свежая, небанальная интерпретация давно знакомых стихотворений кажется чем-то таким, чего давно не хватало – особенно спустя сотню лет после Революции. Такое вот своеобразное объединение прошлого и настоящего со взглядом в будущее и без необходимости что либо объяснять словами.
